Никогда в жизни не видел Уральских гор, даже на картинках. Мне удалось дожить до 35 лет, сохранив себя в этом смысле абсолютно девственным, когда мне выдался случай полететь в Москву, я очень обрадовался, думал, что наконец увижу.
Есть такая песня, она поется так: «На границе тучи ходят хмуро…» Это полная чепуха, тучи над Россией ходят одним сплошным куском, пока мы летели, я нигде не увидел земли. Вся Россия покрыта тучами, не было ни одного разрыва.
Я бываю в Москве нечасто, примерно каждые 35 лет. Это мой первый визит, ради такого случая я причесался. В Москве живет моя знакомая, девушка Света, когда она узнала, что я хочу пойти гулять по Москве, сразу вызвалась меня сопровождать. Она коренная москвичка, полагаю, она захотела лично присмотреть, чтобы я чего не стащил или не поломал в ее родном городе.
Первым делом мы пошли гулять на Красную площадь. Света никогда не бывала в Покровском соборе, она сказала, москвичи ходят туда, только если нужно показать собор приезжим. Мы пришли к собору, встали в кассу, сразу позади иностранцев в пальто.
Между прочим, иностранцы — сплошь жулье, перед нами стоял благообразный седой джентльмен, он сказал мне:
— Ви — гражданин Российской Федератсии?
Я с перепугу ответил:
— Чо?
Тогда он признал во мне гражданина Российской Федерации и сразу перешел к делу. Оказалось, он прочитал объявление, что для пенсионеров вход в собор со скидкой, и хотел знать, имеются ли в виду только граждане Российской Федерации, или же пенсионного возраста можно достичь в любой стране. Старый мошенник всю жизнь ждал, когда его виски покроются благородными сединами, чтобы приехать в Москву за полагающимися скидками. Нужны, я полагаю, стальные нервы, чтобы не моргнув глазом требовать себе льгот за то, что состарился на чужбине, в комфорте и благополучии, вдали от зла. Как знать, может в его родном городе нет даже машин с мигалками!.. Я считаю, это самое настоящее жульничество, у нас в Российской Федерации принято стареть на родине, и даже после этого получать шиш с маслом.
Пока мы со Светой и импортным жуликом стояли в очереди, начали бить куранты. Один мой приятель утверждает, что все, что показывают нам по телевизору — неправда, и верить ничему нельзя. Когда я вернусь в Томск, скажу ему, что он неправ, куранты звонят в точности так же, как в телевизоре. Впрочем, я сверился с часами — куранты врут на две минуты. Вот почему все, что я загадывал на Новый год, не сбывалось: надо загадывать желание ровно двумя минутами позже, тогда все должно сработать.
Москву называют третьим Римом, вторым был Константинополь, а как назывался первый, я позабыл. Наверное, Вавилон. Нас водили по собору, там очень интересно, внутрь пускают даже атеистов. Собор построили по приказу Ивана Грозного, в проекте собора было восемь куполов, когда собор построили до конца и пересчитали, оказалось, что их девять. Сначала не поверили, пересчитали опять: все равно получалось девять. Обсчитались все: и архитектор, и прорабы, и строители, и сам Иван Грозный, лично курировавший стройку с башен Кремля.
— Ну и как так получилось? — спросил Иван Грозный у строителей.
— А Бог его знает! — пожали плечами строители, эта версия по сей день считается официальной.
В соборе похоронен святой Иоанн, московский юродивый, в старину так называли бомжей. Чтобы усмирять гордыню, Иоанн носил под одеждой железные цепи, а на голове — кованый колпак, все это выставлено теперь в соборе для обозрения в специальной витрине. Судя по виду, цепи очень тяжелые, не каждый спортзал может похвастать таким ассортиментом железа. Сейчас железные вериги уже вышли из моды, теперь гордыню усмиряют часами «Брегет» и стильными золотыми цепочками толщиной в один-два пальца. Средневековье у нас, слава Богу, давно кончилось.
Еще я надеялся, что мне удастся посмотреть на Ленина в мавзолее, но там было закрыто, по понедельникам у него не приемный день. Когда мы вышли на Манежную площадь, стало ясно, почему: Ленин прогуливался там и подрабатывал, фотографируясь с туристами. В наше время деньги нужны всем, в Москве и квартиру-то снять очень недешево, представляю себе, во что обходится содержание мавзолея в самом центре. Под ручку с Лениным гулял Пушкин и еще какой-то мужик в шляпе, которого я не узнал. Света спросила:
— Это что за мужик? — и я был вынужден признаться в своем невежестве.
— Раз мы его не узнали, значит — никто, — сказал я.
Чуть поодаль бродил хмурый Иосиф Виссарионович в шинели, шевелил усами, глядел на всех исподлобья, в его взгляде ясно читалось: «В Сибирь! Всех — в Сибирь!» Разумеется, меня на испуг не возьмешь, я родился уже в сибирской ссылке, Нарымский край — мой дом родной. Ссылать меня в Сибирь — все равно, что швырять братца Кролика в терновый куст, я буду только рад, если билет до дома достанется мне нахаляву.
Еще я катался на метро, это тоже увлекательно, только очень шумно. На станции «Маяковская» повстречал Сатану, мы разговорились. У нас много общего, он тоже атеист. Говорит, что приехал в Москву на курсы повышения квалификации, очень скучает по дому, в часы пик спускается в метро, ностальгирует. Каждый раз, как его обдает горячим воздухом из шахты метро, у него выступают слезы на глазах. Я спросил его, как ему Москва, он сказал — в целом ничего, но дома лучше.
Я тоже скучаю по дому, жду не дождусь, когда поеду обратно, в Сибирь, там скоро ляжет первый снег. У нас в Томске есть любимое развлечение: по первому снегу вынести на улицу молодого кота, народившегося летом, чтобы наблюдать за его реакцией. По глазам кота можно понять, что все его мировоззрение перевернулось в одну секунду, это все равно, как если бы в Патриарших прудах вдруг всплыла американская подводная лодка.
Дорогие москвичи, я посетил ваш замечательный город, теперь жду от вас ответного визита вежливости. Зимой у нас хорошо, масса свежего воздуха и тайга с медведями. Правда, очень холодно, но давайте будем считать это местным колоритом.
Одним словом, приезжайте к нам, в Сибирь, честное слово — не пожалеете.
