Дантистов я никогда не любила.
Это, в моём понимании, такая категория людей, которым я плачу кучу денег за то, чтобы они надо мной издевались. Слово "бормашина" вызывает во мне внутреннюю дрожь ужаса.
Если детей можно пугать Бабой Ягой, да и то, только в самые юные годы, то меня до сих пор можно вогнать под одеяло одним словом - дантист.
К сожалению, иногда приходится к ним обращаться, ибо, зубы - не волосы. Сами не отвалятся, и другие не вырастут. И, по этой причине, дантист у меня всё же есть, свой и постоянный, уже много лет. Единственный человек на всей планете, которому я разрешаю залезать себе в рот без интимного подтекста.
Это вполне такой себе интересный дядька, на несколько лет старше меня самой, приколист и тролль по жизни. Врачи вообще, в массе своей, редкие юмористы. А этот, судя по всему, занимает одно из первых десяти мест в чарте.
Была я у него недавно. И значит, лежу в кресле с раззяваным ртом, а он ковыряется в недрах, и жалуется. Далее, с его слов.
"В общем, была у меня вторая смена, после обеда. Заходит девчушка, лет двадцати. Симпатичная такая, немножко веснушчатая, с длинной косой на боку, без грамма косметики, в таком воздушном летнем платьице. Типаж такой, знаешь, которые уместны и на летнем лугу цветочки собирать, и в центре города по парку гулять, и которую не стыдно с мамой познакомить.
Зашла, в общем, ложится на кресло, открывает рот. Начинаю работать, и всё думаю, какая ж все таки красавица. А познакомиться неудобно, я лет на десять-пятнадцать старше, засмеет ещё. Она прилежно лежит, звуков не издаёт, только хлопает длиннющими ресницами, глядя в потолок.
И тутт я повернулся взять инструмент, и бедром, совершенно случайно, цепляю ей бок платья и немного задираю его вверх. Но сам-то я не заметил, поворачиваюсь обратно к ней, и платье задирается ещё выше, до тонюсенькой полосочки трусиков. Это я потом все понял, а на тот момент даже не врубился.
Девочка вспыхивает в маков цвет, ёрзает, а я не понимаю, что такое, и строго говорю ей - лежите спокойно, и давай ковыряться у неё во рту. А она краснеет ещё сильнее, вижу, пытается ручки вытянуть и что-то достать. Опускаю глаза, и... мама дорогая, увидел это оголенное бедро и трусики, аж спёрло дыхание.
Не знаю почему и зачем, но решил поприкалываться над ней. Не прерываю работу над пломбой, что-то там делаю, но чувствую, что у меня плечи от смеха слегка так... затряслись. Она смотрит мне в глаза, с открытым ртом, и я вижу в это взгляде, что она понимает - я над ней смеюсь.
Знаешь, я аж прям увидел как у неё от возмущения раздулись ноздри, будто у норовистой лошадки, и веснушки потемнели. А глазищи - молнии мечут. И в них такое обещание неизбежной вселенской кары небесной.
Минуты три я ещё над не поржал, потом строгим голосом говорю медсестре:
- Поправьте, пожалуйста, пациентке платье.
Ну, хрен знает, зачем я ещё и третьего человека вмешал в эту ситуацию. Бес попутал, что ли. Может, оттого, что сам хотел поправить одежду, прикоснуться к ней, но не имею право.
У девчушки аж кончик носа побелел от гнева. Медсестра у нас старенькая, подошла, улыбнулась понимающе, и поправила ей платьице.
Закончил работу, хоть и растягивал время, как мог, малышка рассчиталась по счёту, и, не сказав ни слова, ушла. Я аж расстроился. Ждал, чтобы она там скандал закатила, или хоть какие-то претензии высказала. Чтобы я, как благородный джентльмен, смог принести ей извинения, и, в качестве примирения, пригласил её в ресторан или, хотя бы, на кофе.
Она не оставила мне никакого шанса.
Прошло пару недель. Сижу я опять во второй смене, и тут ко мне в кабинет, поочередно заходят какие-то просто отшибательные тёлки. Одна за другой, одетые так, что мёртвого из могилы поднимут. То маечки в обтяжку и без бюстгальтера, на большой груди. То шортики, которые больше похожи на трусики, и ещё и роняет что-то, и нагибается, чтобы поднять.
Ну, и, как прикажете работать в такой обстановке?
А они, сволочи, заходят и заходят, уже штук шесть, одна за другой, и все - на отбеливание зубов, потому что зубы у каждой на зависть волкам.
И, уже последней заходит моё веснушчатое чудо, в офисном дресс-коде. То есть, рубашка белая, расстёгнутая по самый бюстгальтер, и длинная облегающая юбка, с разрезом сбоку. А там разрез такой, что, когда она легла на кресло, я увидел полоску чулок.
Вот веришь? Вспотел. Будто поле вспахал. А эта мерзавка торжествующе улыбается - я тоже на чистку зубов. И подчёркивает слово "тоже".
Даёт мне понять, что они все между собой знакомы. Чтобы я, олух, утвердился в мысли, что весь это фарс - её рук дело.
Ну, думаю, я тебя проучу. И говорю ей - сегодня у меня мало времени, я вам только половину смогу обработать. Приходите завтра.
А она, мило улыбается - завтра не смогу, дня через три будет удобнее. Идёт?
Я киваю.
И что ты думаешь? Через три дня такое же дефиле у меня в кабинете, штук пять таких же полуголых нимфеток прошлись, продемонстрировали мне и сиськи, и попки, и ножки, и зубы. На отбеливание.
И потом, Веснушка пришла, в немыслимой полоске ткани, которая только сиськи прикрывает. Плечи голые, пупок тоже голый, а джинсы держатся на честном слове.
Когда она ушла, я думал - щас нашу пенсионерку медсестру трахну, аж по лбу стучало мне.
И вот. Уже месяц ни о ком другом не могу думать, как об этой хулиганке. Хочу её аж до боли в зубах. Причём, не просто трахнуть.
Аж о женитьбе задумался, прикинь? Сам не верю.
По ночам не сплю, и терзаю себя - позвонить ей или нет? В карточке все её данные есть. А я боюсь глянуть туда, чтобы хоть имя увидеть. Как идиот, держу эту проклятую карточку у себя в столе.
Открою один раз, и всё, считай, окольцуют меня. Потому что я не отпущу её просто так."
Учитесь.
Я б до такого не додумалась.
Это, в моём понимании, такая категория людей, которым я плачу кучу денег за то, чтобы они надо мной издевались. Слово "бормашина" вызывает во мне внутреннюю дрожь ужаса.
Если детей можно пугать Бабой Ягой, да и то, только в самые юные годы, то меня до сих пор можно вогнать под одеяло одним словом - дантист.
К сожалению, иногда приходится к ним обращаться, ибо, зубы - не волосы. Сами не отвалятся, и другие не вырастут. И, по этой причине, дантист у меня всё же есть, свой и постоянный, уже много лет. Единственный человек на всей планете, которому я разрешаю залезать себе в рот без интимного подтекста.
Это вполне такой себе интересный дядька, на несколько лет старше меня самой, приколист и тролль по жизни. Врачи вообще, в массе своей, редкие юмористы. А этот, судя по всему, занимает одно из первых десяти мест в чарте.
Была я у него недавно. И значит, лежу в кресле с раззяваным ртом, а он ковыряется в недрах, и жалуется. Далее, с его слов.
"В общем, была у меня вторая смена, после обеда. Заходит девчушка, лет двадцати. Симпатичная такая, немножко веснушчатая, с длинной косой на боку, без грамма косметики, в таком воздушном летнем платьице. Типаж такой, знаешь, которые уместны и на летнем лугу цветочки собирать, и в центре города по парку гулять, и которую не стыдно с мамой познакомить.
Зашла, в общем, ложится на кресло, открывает рот. Начинаю работать, и всё думаю, какая ж все таки красавица. А познакомиться неудобно, я лет на десять-пятнадцать старше, засмеет ещё. Она прилежно лежит, звуков не издаёт, только хлопает длиннющими ресницами, глядя в потолок.
И тутт я повернулся взять инструмент, и бедром, совершенно случайно, цепляю ей бок платья и немного задираю его вверх. Но сам-то я не заметил, поворачиваюсь обратно к ней, и платье задирается ещё выше, до тонюсенькой полосочки трусиков. Это я потом все понял, а на тот момент даже не врубился.
Девочка вспыхивает в маков цвет, ёрзает, а я не понимаю, что такое, и строго говорю ей - лежите спокойно, и давай ковыряться у неё во рту. А она краснеет ещё сильнее, вижу, пытается ручки вытянуть и что-то достать. Опускаю глаза, и... мама дорогая, увидел это оголенное бедро и трусики, аж спёрло дыхание.
Не знаю почему и зачем, но решил поприкалываться над ней. Не прерываю работу над пломбой, что-то там делаю, но чувствую, что у меня плечи от смеха слегка так... затряслись. Она смотрит мне в глаза, с открытым ртом, и я вижу в это взгляде, что она понимает - я над ней смеюсь.
Знаешь, я аж прям увидел как у неё от возмущения раздулись ноздри, будто у норовистой лошадки, и веснушки потемнели. А глазищи - молнии мечут. И в них такое обещание неизбежной вселенской кары небесной.
Минуты три я ещё над не поржал, потом строгим голосом говорю медсестре:
- Поправьте, пожалуйста, пациентке платье.
Ну, хрен знает, зачем я ещё и третьего человека вмешал в эту ситуацию. Бес попутал, что ли. Может, оттого, что сам хотел поправить одежду, прикоснуться к ней, но не имею право.
У девчушки аж кончик носа побелел от гнева. Медсестра у нас старенькая, подошла, улыбнулась понимающе, и поправила ей платьице.
Закончил работу, хоть и растягивал время, как мог, малышка рассчиталась по счёту, и, не сказав ни слова, ушла. Я аж расстроился. Ждал, чтобы она там скандал закатила, или хоть какие-то претензии высказала. Чтобы я, как благородный джентльмен, смог принести ей извинения, и, в качестве примирения, пригласил её в ресторан или, хотя бы, на кофе.
Она не оставила мне никакого шанса.
Прошло пару недель. Сижу я опять во второй смене, и тут ко мне в кабинет, поочередно заходят какие-то просто отшибательные тёлки. Одна за другой, одетые так, что мёртвого из могилы поднимут. То маечки в обтяжку и без бюстгальтера, на большой груди. То шортики, которые больше похожи на трусики, и ещё и роняет что-то, и нагибается, чтобы поднять.
Ну, и, как прикажете работать в такой обстановке?
А они, сволочи, заходят и заходят, уже штук шесть, одна за другой, и все - на отбеливание зубов, потому что зубы у каждой на зависть волкам.
И, уже последней заходит моё веснушчатое чудо, в офисном дресс-коде. То есть, рубашка белая, расстёгнутая по самый бюстгальтер, и длинная облегающая юбка, с разрезом сбоку. А там разрез такой, что, когда она легла на кресло, я увидел полоску чулок.
Вот веришь? Вспотел. Будто поле вспахал. А эта мерзавка торжествующе улыбается - я тоже на чистку зубов. И подчёркивает слово "тоже".
Даёт мне понять, что они все между собой знакомы. Чтобы я, олух, утвердился в мысли, что весь это фарс - её рук дело.
Ну, думаю, я тебя проучу. И говорю ей - сегодня у меня мало времени, я вам только половину смогу обработать. Приходите завтра.
А она, мило улыбается - завтра не смогу, дня через три будет удобнее. Идёт?
Я киваю.
И что ты думаешь? Через три дня такое же дефиле у меня в кабинете, штук пять таких же полуголых нимфеток прошлись, продемонстрировали мне и сиськи, и попки, и ножки, и зубы. На отбеливание.
И потом, Веснушка пришла, в немыслимой полоске ткани, которая только сиськи прикрывает. Плечи голые, пупок тоже голый, а джинсы держатся на честном слове.
Когда она ушла, я думал - щас нашу пенсионерку медсестру трахну, аж по лбу стучало мне.
И вот. Уже месяц ни о ком другом не могу думать, как об этой хулиганке. Хочу её аж до боли в зубах. Причём, не просто трахнуть.
Аж о женитьбе задумался, прикинь? Сам не верю.
По ночам не сплю, и терзаю себя - позвонить ей или нет? В карточке все её данные есть. А я боюсь глянуть туда, чтобы хоть имя увидеть. Как идиот, держу эту проклятую карточку у себя в столе.
Открою один раз, и всё, считай, окольцуют меня. Потому что я не отпущу её просто так."
Учитесь.
Я б до такого не додумалась.
Комментариев нет:
Отправить комментарий